Copyright © Алоис Назаров, опубликовано в газете «Фокус» в августе 2010 года. Перепечатка запрещена.
Алма-атинские дни магистра смеха
Алматы на карте
Начало войны писателя, коренного петербуржца Михаила Зощенко застало в его родном городе. 22 июня он пишет заявление о добровольном вступлении в Красную Армию. Но его не взяли, как не годного к военной службе. Во время первой мировой Зощенко попал на фронте в первую в историю газовую атаку. Это привело к болезни сердца. В гражданскую, во время службы в Красной Армии, он испортил себе пищеварение.
Но и уезжать из осажденного Ленинграда Зощенко не собирался. Как и многие жители, регулярно дежурил на крыше для обезвреживания зажигательных бомб. Во время одного их таких дежурств поздним вечером ему сказали немедленно бросать работу. По распоряжению обкома партии Михаил Зощенко должен был быть эвакуирован из города.
Времени на сборы почти не было. Да и разрешалось взять с собой не более 12 кг багажа. Захватил только 20 тетрадок с заготовками для будущей книги и ее черновую рукопись. Из вещей – только легкое пальто, т.к. не думал, что уезжает надолго, да и жить предстояло в теплых краях. Зощенко предложили на выбор Ташкент или Алма-Ату. Он выбрал последнюю, ставшую к тому времени, по одному меткому замечанию, русским Голливудом у границ Китая. И в самом деле, сюда эвакуировали и «Мосфильм», а потом и «Ленфильм» – лучшие кинематографические силы страны. Алма-Ата привлекла писателя возможностью работать на «Мосфильме».
Бывшая гостиница «Дом Советов» в 2012 г.
В столицу Казахстана Михаил Зощенко приехал 26 октября. В одном из писем он напишет, что это – очень красивый город и что ему там понравилось. В предисловии к первой публикации глав из книги «Перед восходом солнца» он назвал Алма-Ату благословенной. Впрочем, горная высота плохо действовала на писателя. Особенно в первое время давало знать слабое сердце – слабость и чрезвычайные утомление. Уже через месяц он писал из столицы Казахстана, что работает на «Мосфильме» на зарплате. Всех сотрудников кинофабрики, как тогда коротко называли Центральную объединенную киностудию, разместили в гостинице «Дом Советов». Алмаатинцы более позднего времени знают ее как гостиницу «Иссык», а нынешние – как офисное здание. Условий для литературной работы, требующей тишины, уединенности, – никаких. Шум, гам, поздние посиделки, бесцеремонные хождения из номера в номер. И тогда Зощенко обратился за помощью в Союз писателей Казахстана.
Примерно так выглядел дом Балкашевых
Как раз в то время преподаватель философии педагогического института Умудбай Балкашев собирался уезжать в длительную командировку в Москву и решил сделать доброе дело – разместить в освободившемся кабинете своей квартиры кого-то из эвакуированных писателей. Во главе писательской организации тогда стоял Габит Мусрепов. Он-то и предложил Михаилу Михайловичу переехать к Балкашевым.
Квартира Балкашевых, куда Зощенко перебрался 17 декабря 1941-го, находилась в двухэтажном саманно-камышитивом доме на улице Узбекской (дом 136, кв. 3), между Шевченко и Джамбула. Теперь это проспект Сейфуллина. Дом тот был снесен еще в 80-е годы и на его месте сейчас высотное здание. Условия у Балкашевых для писателя были хорошие – письменный стол, стул, тахта, библиотека. Оставшиеся после отъезда главы семейства жена Балкашева и трое детей вели себя тихо, ненавязчиво.
Об алмаатинском периоде Михаил Зощенко никаких воспоминаний не оставил. Интересных же документальных, архивных материалов, по-видимому, можно найти немало. Так, совсем неожиданным было увидеть на одной из выставок в КИСИ весной этого года собственноручную автобиографию Михаила Зощенко. Также в распоряжении биографов – выдержки из писем, да воспоминания тех, с кем писатель тесно общался в эвакуации. Прежде всего это – Лидия Чалова, судя по всему, очень близкая его знакомая. Она также прибыла из блокадного Ленинграда, по вызову, который «пробил» Михаил Зощенко.
Автобиография Михаила Зощенко, написанная им
в Алма-Ате, и анкета
«На алма-атинском вокзале, – вспоминает Чалова, – когда я впервые взглянула на Михаила Михайловича, то глазам своим не поверила. Я видела дистрофиков в Ленинграде, сама была почти что дистрофик, но чтобы здесь, в глубоком тылу, так ужасно мог выглядеть человек — нет, это было невыносимое зрелище! Я спросила, как ему удалось довести себя до такого состояния?»
Оказалось, что известный и очень любимый читателями писатель получает четыреста граммов хлеба, половину съедает, а половину обменивает на пол-литра молока и луковицу. Не окажись тогда рядом с Зощенко такого заботливого человека, как Лидия Чалова, то еще неизвестно, чем бы закончилась для него эвакуация. На следующий день она была уже в сценарном отделе кинофабрики, где работал Зощенко, и беседовала с его заведующим Николаем Коварским:
«Вы ведь, наверное, получаете какие-нибудь лимиты? – Конечно. – А почему же Михаил Михайлович не получает? – Как не получает?!» Никому из сотрудников отдела в голову не приходило, что Зощенко чуть ли уже не год живет лишь на хлебную карточку. Врач определил у писателя дистрофию. Выписанная им справка помогла выхлопотать месячное питание из больницы Совнаркома. Но прошел месяц, нужно было оформлять право на получение питания по лимиту. И Зощенко вдруг заупрямился. Не хотел просить, говорил, что это неудобно – во время войны. Чалова все-таки заставила его написать в торготдел. Взяла записку, приходит туда и ей говорят: «Как? Зощенко в Алма-Ате уже год? А мы ничего не знаем. Вот о Маршаке знаем. Он каждый месяц приходит за дополнительными талонами на масло... Неужели Зощенко не знал о лимитах? Как странно...»
В этом здании была кинофабрика
На кинофабрике Зощенко правил сценарии, придумывал титры к фильмам. В архивах ЦОКСа сохранились его короткие сатирические сценарии для «Боевого киносборника». Для киногруппы Григория Александрова написал сценарий «Опавшие листья» (не реализован). Создал киносценарий о солдате «Трофим Бомба» (позже напечатан под названием «Солдатское счастье»). Сочинял пьесы для находившихся в Алма-Ате театра Юрия Завадского и театра Николая Акимова. Писал рассказы и фельетоны для журналов «Крокодил», «Огонек», «Костер», «Молодой колхозник». И одновременно работал над книгой «Перед восходом солнца», рукопись материалы к которой он только и взял из Ленинграда. По воспоминаю Чаловой, он очень много над ней сидел, дорожил каждой свободной минутой, просто изнурял себя. Писатель говорил, что у него плохое сердце и он страшно боится умереть, не закончив эту книгу, которую считал главной в своей жизни. В Алма-Ата были написаны первые четыре главы.
В Алма-Ате Чалова как-то рассказала писателю слышанную ею историю о том, как при эвакуации наших войск из Таллина бомба попала в пароход. Люди очутились в воде и кто не умеющий плавать, схватился за торчащую из воды какую-то «рогульку», которая оказалась миной. Через несколько дней Зощенко написал рассказ «Рогулька», который прочитал Чаловой. Рассказ был забавным, но она усомнилась, в уместности обращать в шутку, в общем-то, горькое, трагическое происшествие? Ведь рассказ будут читать наши бойцы. Что они скажут? «Он очень рассердился. Сказал, что я ничего не понимаю. Он сам воевал и хорошо знает, как смех, веселая шутка необходимы на фронте. Смех скрашивает тяжелый окопный быт, отвлекает от грустных мыслей, поднимает боевой дух и так далее. Короче говоря, я прослушала целую лекцию о смехе на войне».
В столице Казахстана Зощенко познакомился с казахским фольклором. И в написанной позже статье «О юморе в литературе» он сделал вывод, что юмор свойственен казахскому народу в высшей степени и поэтому он должен занять подобающее место и в письменной литературе.
Алма-атинский период жизни Зощенко закончился ранней весной 1943-го. Он получил вызов из Москвы, из отдела культуры ЦК ВКП(6) и 12 апреля выехал из Алма-Аты.
Дом, на бывшей Узбекской, где в основном и прожил Зощенко в Алма-Ате, как уже было сказано, не сохранился. Из семьи гостеприимных хозяев в живых осталась только старшая из детей Балкашевых – Ляйля, которой сейчас 78. Тогда она училась во втором или третьем классе. И мало что помнит. Запомнила, что Зощенко внешне был очень хмурым, супровым. Из детей внимание уделял в основном ее маленькому брату, которому подарил первую в его жизни игрушку – ослика. Она не сохранилась, но до сих пор в семье хранится письменный стол, за которым работал Михаил Зощенко, писатель, за которым по праву закрепилась репутация «Гоголя XX века», «Гоголя литературы советского периода», Магистра Смеха.
Copyright © Алоис Назаров, опубликовано в газете «Фокус» в августе 2010 года. Перепечатка запрещена.
Количество просмотров страницы: 4436
Верный и верненцы в романе-эпопее «Путь Абая»
Сколько фонтанов в Алматы?
Сколько лет истории фонтанов Алматы?
